В еврейской хижине лампада
В еврейской хижине лампада
В одном углу бледна горит,
Перед лампадою старик
Читает библию. Седые
На книгу падают власы.
Над колыбелию пустой
Еврейка плачет молодая.
Сидит в другом углу, главой
Поникнув, молодой еврей,
Глубоко в думу погруженный.
В печальной хижине старушка
Готовит позднюю трапезу.
Старик, закрыв святую книгу,
Застежки медные сомкнул.
Старуха ставит бедный ужин
На стол и всю семью зовет.
Никто нейдет, забыв о пище.
Текут в безмолвии часы.
Уснуло всё под сенью ночи.
Еврейской хижины одной
Не посетил отрадный сон.
На колокольне городской
Бьет полночь.- Вдруг рукой тяжелой
Стучатся к ним. Семья вздрогнула,
Младой еврей встает и дверь
С недоуменьем отворяет -
И входит незнакомый странник.
В его руке дорожный посох.
А.С. Пушкин
(1826)✎ Размер стихотворения: четырёхстопный ямб. Стопа: двухсложная с ударением на втором слоге.
Другие стихи Пушкина:
- Бывало в сладком ослепленье... («Бывало в сладком ослепленье...»)
- К вельможе («От северных оков освобождая мир...»)
- Разговор книгопродавца с поэтом («Стишки для вас одна забава...»)
- Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной («Земли достигнув наконец...»)
- Румяный критик мой, насмешник толстопузый («Румяный критик мой, насмешник толстопузый...»)
- На Булгарина («Говоришь: за бочку рома...»)
- Кто, волны, вас остановил («Кто, волны, вас остановил...»)
- При посылке бронзового сфинкса («Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы...»)
- В прохладе сладостной фонтанов... («В прохладе сладостной фонтанов...»)
- О бедность! затвердил я наконец («О бедность! затвердил я наконец...»)